Все и немного больше - Страница 100

100

Вместе с Джерри она бродила по улицам Парижа, где некоторые из его приятелей, чтобы раздобыть денег для серьезной работы, рисовали уличные пейзажи в духе Утрилло для случайных туристов.

На улице Аббесс Рой и Джерри покупали продукты, из которых она готовила еду в ванной, служащей одновременно кухней. Они играли в дурацкую, веселую игру, подразделяя продукты на мужские и женские: мясо покупали в Кушоц Роз, омары в Лепик-сюр-Мер — это были продукты мальчика Джерри, а девочка Рой делала закупки в кондитерской «Бабетт» и в молочной на улице Аббесс. Они занимались любовью после обеда, глядя на смутные тени голубей, расхаживающих по застекленной крыше.

Если принять во внимание, что Рой была без ума от Джерри Хорака, следует признать, что знала она о нем поразительно мало.

Когда она спросила Джерри о его жизни в Америке, он оборвал ее:

— Я не люблю всякие россказни и болтовню.

От Рой зачастую ускользал смысл его ярких огромных абстрактных картин, и она могла бы подумать, что он потерпел неудачу как художник, если бы не обнаружила отпечатанную в четыре краски, изящно изданную в Нью-Йорке брошюру, на первой странице которой перечислялись музеи, где имеются его работы. Среди них числились галерея Тейта и Музей современного искусства. От Роксаны де Лизо она узнала, что около года Джерри Хорак провел в психиатрическом отделении Бирмингемского военного госпиталя в Сан-Фернандо Вэлли.

— Не хотелось бы сплетничать, — сказала Роксана, — но я знаю его еще со времен бедняги Генри Лиззауэра… Ты, похоже, подпала под чары Хорака… Поэтому тебе следовало бы знать, что в его жизни бывало всякое. Лично я никогда не замечала у него признаков психического расстройства, но он таки был в психиатрической больнице.

Хотя Джерри никогда не рассказывал о своей семье, его нельзя было отнести к категории людей, которых мать Рой называла вышедшими из бедняков джентльменами. Его манеры оставляли желать лучшего. Он был резок и груб. Неизменно пресекал ее попытки рассказать ему о своем прошлом. Но какое это имело значение? В ее вполне зрелом возрасте, когда почти все ее однокашницы вышли замуж и имели по двое детей, она наконец встретилась с любовью.

За два дня до того, как Рой должна была улетать домой, она вдруг осознала, что большая часть ее умрет, перестанет существовать, если она будет разлучена с Джерри Хораком.

— Джерри, — спросила Рой, чувствуя, как запылало ее лицо. — А как насчет возвращения в Калифорнию?

— Калифорния, — сказал он задумчиво. — А зачем?

— Ты говорил, что хочешь писать море в самом различном освещении. Насколько я помню, Лос-Анджелес расположен на берегу… правда, я забыла название океана. — Она дотронулась до его широкой ладони. — Джерри, у меня хорошая работа, мы можем делить расходы.

— Послушай, малышка, нам так хорошо вместе. И ты очень славная… Возможно, я бы и соединился с тобой, если бы меня однажды уже не накололи… Я не хочу снова попадать в ловушку.

— Всего одно гнилое яблоко, — сказала Рой. — Не все женщины суки.

— Но оно испортило мне закваску. В итоге ты почувствуешь это на себе.

— Я хочу попытаться.

Они сидели на освещенной скамейке в маленьком, вымощенном булыжниками парке возле улицы Равиньон. Прикрыв ладонью глаза от солнца, он задумчиво посмотрел на нее.

— Я целиком поглощен своей работой, — сказал он. — И могу вести себя как настоящая скотина, если мне мешают.

— Ты нуждаешься в человеке, который все сделает для того, чтобы ты мог писать.

— И потом, в мои планы не входит женитьба.

— Я это уважаю.

— Со временем ты изменишь мнение.

— Послушай, ты ведь разговариваешь с девушкой, которая сама делает карьеру.

— Это ты сейчас так говоришь.

— Замужество и в мои планы не входит, — соврала она. Когда они будут вместе, Джерри оценит преимущества женитьбы на женщине с любящим и отзывчивым сердцем.

Джерри продолжал все так же чуть искоса задумчиво смотреть на нее.

Затаив дыхание, Рой ждала. Женщина с двумя полными сумками вошла в двери дома напротив.

— Черт побери! — сказал он наконец. — Я не был там почти четыре года! Это срок!

Возвратившись в Беверли Хиллз, Рой поступила неслыханно — уехала из материнского дома и стала вести совместное хозяйство с мужчиной.

Нолаби обрушила на нее мольбы, предупреждения, упреки. По ее словам, Уэйсы, Ройсы и Фэрберны должны будут перевернуться в своих гробах. Под конец Нолаби сказала:

— Ты сама стелешь себе постель, Рой, и я не намерена принимать в этом участие.

Рой приглашала мать на воскресные завтраки и обеды, однако Нолаби неизменно отказывалась, что пробуждало в Рой странное чувство ревности, ибо прегрешения Мэрилин мать все же простила.

Рой вовсе не хотела оттолкнуть от себя мать или шокировать однокашников. Просто она ничего не могла поделать с собой. Джерри Хорак вошел в ее плоть и кровь. Отдавая ему свое тело, она словно бы вверяла ему и свою душу. Он владел ею безраздельно. И как ни парадоксально, впервые в жизни она чувствовала себя в центре внимания. Ощущала себя любящей, счастливой, сексуальной. (Рой не была вполне уверена, достигала ли она высшего пика во время физической близости, но испытывала невыразимую радость и удовлетворение оттого, что дарила любимому то, что ему требовалось.) Я настоящая женщина, думала она. Я женщина Джерри.

Он никогда не говорил о браке.

Рой думала о браке постоянно. Ею овладевала неописуемая паника, когда в голову приходила мысль, что они так и не поженятся.

100