Все и немного больше - Страница 8

— Простите.

— Мне двадцать три… Вы можете считать меня старым гадким мужчиной или похитителем младенцев.

— Ни тем, ни другим.

— Ваши родители позволяют вам встречаться с военнослужащими?

— Мой отец умер, — сказала она, глотая внезапно подступивший к горлу ком. Прошло уже столько времени, но ей до сих пор было больно говорить об этом.

— Война? — тихо спросил Линк.

Мэрилин покачала головой.

— Он работал в галантерейном магазине, и его застрелил грабитель.

Линк кивнул и сочувственно коснулся ее пальцев. От этого прикосновения словно ток пробежал по ее руке, вызвав у нее невольный вздох. Если бы это продолжалось вечно… Какое-то сумасшествие, подумала Мэрилин.

Он отнял руку.

— Я слышал о вас. Би-Джей, дай ей Бог здоровья, пишет длиннющие письма… Она столько чернил извела, расхваливая такое утонченное, такое талантливое создание в своем классе.

— Она любит преувеличивать.

— Но не в этом случае… А обо мне она вам говорила?

— Часто… Она очень гордится вами… Вы летали на «Эвенджере», на самолете-торпедоносце, вы награждены крестом…

— Она слишком много болтает.

Мэрилин улыбнулась.

— Перед войной вы собирались… в Стэнфорд?

— Верно.

— Кем вы собирались быть?

— Тем же, кто и сейчас. Человеком.

— Я имею в виду — в чем вы хотели специализироваться? В медицине? Юриспруденции? Или вы хотите стать сценаристом, как ваш отец?

— Ну да, как же… — Лицо его помрачнело. Мэрилин с трудом удержалась, чтобы не коснуться его руки. — Что ж, открою секрет… Всю жизнь мечтал посоперничать с ним… Опубликовать пару хороших, содержательных романов и продать их, чтобы потом родилась голливудская стряпня.

Она знала многих, кто не любил и презирал собственных родителей, но равнять Джошуа Ферно (его личность была окружена ореолом грешного обаяния, что неизбежно, если талантливые люди шоу-бизнеса живут на виду) с бездарными графоманами… Мэрилин была шокирована.

— Он великолепный писатель! И это подтверждается хотя бы тем, что он получил «Оскара»!

— Который ему присудили такие же, как он, — кисло сказал Линк.

— Его диалоги взяты из жизни.

— Я вижу, что участие в школьных спектаклях сделало из вас утонченного критика.

— Эти снобистские взгляды на кино меня раздражают, — выкрикнула Мэрилин. Внезапная вспышка гнева заставила ее задуматься. Что побудило ее, Мэрилин Уэйс, которая всегда старалась не высказывать вслух неприятные вещи, вступить в эту перепалку? — Почему люди считают, что писать красивые сценарии — это плохо, а писать грязные книжки и скверные пьесы — это дело святое.

Он дернулся, как если бы она тронула оголенный нерв.

— А вы не допускаете, — с явным сарказмом сказал он, — что ваше непонимание может объясняться… гм… как бы это сказать… вашей незрелостью? Черт возьми! Кажется, я решил разговаривать на полном серьезе с ребенком — юниором средней школы!

Мэрилин почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце.

— Миллионы людей видят его работу, — услышала она себя. — У него есть возможность воздействовать на них, делать их лучше и добрее. Я по четыре раза смотрела «После грехопадения» и «Лавовый поток» и всякий раз чувствовала себя просветленной.

— Может, тогда лучше обратиться к Флейшеру? Результаты будут те же самые, — с нескрываемой иронией произнес Линк.

Девушка за прилавком и продавец содовой с удивлением смотрели на них.

Мэрилин понимала, что должна остановиться, но уже не могла.

— Захотите вы это признать или нет, но если бы Шекспир писал сегодня, он был бы связан контрактом с компанией «Коламбия пикчерз» или «Парамаунт».

— Благодарю вас за это удивительное открытие.

— Он, как и ваш отец, получал бы «Оскары», и я не думаю, что эта мысль так удивительна для вас.

Его смуглые руки, лежащие на столе, сжались в кулаки, возле рта пролегли резкие складки.

— Послушайте, вы, оболваненная киностряпней девочка, не надо заниматься психоанализом. Не думайте, что вы можете вызнать, что у меня на уме. У вас очень красивые глаза и совершенно изумительная фигура, но это еще не значит, что вы Зигмунд Фрейд. Занимайтесь тем, в чем вы сильны. О себе я знаю только то, что вы мне чертовски нравитесь.

К своему ужасу, Мэрилин почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. Если бы она была актрисой хотя бы с проблеском таланта или способностей, разве не смогла бы она скрыть эти идиотские слезы? Он лишь хочет меня — это читается в его глазах, подумала она и приложила дрожащую руку ко лбу.

— Ну вот, — сказал он тихо.

Мэрилин достала платок, нагнула голову и, делая вид, что хочет высморкаться, незаметно промокнула глаза. Она заметила, как он то сжимает, то разжимает пальцы, и внезапно поняла, что подобные шумные поединки ему столь же чужды, как и ей.

— Аллергия, — пробормотала она.

О стол звякнули монеты. Мэрилин двинулась к выходу впереди Линка. Спускались сумерки, небо окрасилось в пурпурный цвет.

Линк подошел к большому «паккарду», вставил ключ зажигания, но не стал заводить мотор. После небольшой паузы он сказал:

— Я слишком долго был вдали от дома и забыл, как ведется светская беседа между мужчиной и женщиной.

— Все нормально, — равнодушным тоном сказала Мэрилин.

— Я не хотел давить вас своей риторикой.

— Это я вас спровоцировала.

Он посмотрел по сторонам.

— Вы, конечно, правы… Я всегда знал, что папа очень талантлив… Мало приятного чувствовать себя худосочным отпрыском в тени огромного дуба.