Все и немного больше - Страница 142

142

Лицо Сари отреагировало на слова Чарльза, словно лакмусовая бумажка на кислую среду, — оно зарумянилось.

— Вам, должно быть, миллион раз задавали такой вопрос… Простите…

Пожалуй, впервые за время обеда Чарльз задержал взгляд на Сари и посмотрел ей в глаза, о которых Джошуа однажды, может быть, несколько высокопарно сказал, что сквозь их черный омут проглядывает душа итальянской святой.

— Мой отец был уже старым, когда я общался с ним, ему было за восемьдесят. Мне рассказывали, что за дирижерским пультом он был взыскателен и строг, оркестр чувствовал себя с ним как на иголках. А вот что касается меня, то я ни разу не слышал, чтобы он повысил голос.

— Он прожил большую жизнь, — подключилась к разговору Рой. — Наверно, я тебе это тысячу раз говорила, Чарльз… Я впервые увидела его, когда мне было семнадцать лет… Он меня просто потряс. Я раньше никогда не встречала человека, который в его возрасте мог так шутить и всему радоваться.

— Последний раз я видел его, — раздумчиво сказал Чарльз, — когда он отдыхал в Англии… У нас есть дом в Истборне… Есть еще дома в Женеве и Лондоне, но этот он считал своим настоящим домом… Стояла прямо арктическая зима, и пожилые люди предпочитали не высовывать носа на улицу. Но не таков был отец. Мы гуляли с ним, подходили к самому морю… Пытаюсь вспомнить, о чем мы говорили, но не могу. Помню только, что моим легким было больно от смеха на морозном ветру. — Чарльз внезапно оборвал монолог, словно почувствовав, что касается слишком интимных моментов.

После десерта Билли предложил:

— Чарльз, не желаешь присоединиться ко мне? Сегодня в театре дают «Трубадура».

— Мне нужно сегодня пораньше вернуться.

— Вещь заслуживает внимания, судя по многочисленным отзывам.

— В другой раз, — сказал Чарльз. — Завтра у моего деда операция, и мама ждет меня домой не позже девяти.

— У мальчика Алфеи хорошие манеры, — проговорила Нолаби.

Прошло четверть часа после ухода троих молодых людей. Оставшиеся расположились в небольшой комнате на диване и в креслах.

— Ты уже пять раз это повторила, — с непривычной сварливостью отреагировала Мэрилин, заставив Джошуа и Рой удивленно повернуться в ее сторону.

— Но так оно и есть, — возразила Нолаби. — Красив как дьявол и привлекателен как грех. Я думаю, что многие девушки вздыхают о нем. И наша Сари подпала под его чары, — с лукавой улыбкой добавила она.

— Сари? — хором воскликнули Мэрилин и Джошуа.

Энергичным кивком Нолаби подтвердила сказанное.

— Разве вы не заметили, как она стреляла в него глазами?

— Да она не сказала ему даже двух предложений кряду! — возмутился Джошуа.

Мэрилин добавила:

— Мама, ты же знаешь, Сари никогда не вела себя легкомысленно с мальчиками.

— Но это не мальчик, — убедительно проговорила Нолаби. — Это мужчина.

— У нее даже глаза засверкали, как у свахи, — сердито огрызнулся Джошуа. Сари была его отрадой и утехой, и намеки тещи раздражали его. — Благодарение деве Марии, как говаривала моя набожная мать, Сари не относится к тем, кто готов повиснуть на шее заезжего плейбоя. И Чарльз Фирелли в городе не для того, чтобы крутить романы.

Тень набежала на лицо Рой.

— Алфея говорит, что мистер Каннингхэм в очень тяжелом состоянии.

На следующее утро мистеру Каннингхэму сделали сложнейшую операцию — пятую по счету за эти годы. Он едва не умер на операционном столе — бригада хирургов уже сочла, что потеряла его. Однако каким-то чудом измученный, изъеденный раком организм призвал резервные силы, и мистера Каннингхэма выкатили из операционной и подключили к самым совершенным системам, которые можно купить за большие деньги. Доктора не думали, что он протянет хотя бы день, но он его прожил — скелет в коматозном состоянии, подпитываемый машинами. Миссис Каннингхэм сидела у постели мужа, ее челюсть тряслась, когда она набрасывалась на сестер, напоминая им о том, что нужно сменить простыни, измерить пульс или кровяное давление. Она насмерть сражалась со смертью, вооруженная отчаянной любовью и присущим Койнам чувством собственности — истинные Койны никогда не позволяли, чтобы то, что им принадлежало, ушло от них.

Дни сложились в неделю.

Как всегда, Алфея переживала смятение после посещений отца. Побыв несколько минут в заставленной цветами больничной палате, она выскакивала наружу и часами ходила по тихим близлежащим улочкам.

Нередко ее сопровождал Чарльз.

— Дорогой мой, — говорила она, — ты так внимателен ко мне… Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Это всем тяжело переносить, — со вздохом отвечал он. (Хотя Чарльз не давал выхода эмоциям, деда своего он любил, и надвигающаяся смерть рвала его душу на части.) — Тебе просто нужно забыться на момент… Что, если заказать обед в ресторане сегодня? Можно пригласить кого-нибудь из друзей. Если миссис Хорак?

— Дорогой, мне не хотелось бы выглядеть занудой, но я сейчас просто не способна беседовать со старыми друзьями.

— А если Билли Ферно? — предложил Чарльз.

— Это сын Мэрилин?

— Да. Для общения с ним не надо прилагать каких-то особых усилий. Он заводной, с огромным чувством юмора.

Алфея на мгновение вышла из задумчивости и посмотрела на сына. Лицо его было напряжено, и широкие скулы бросались в глаза больше обычного. Она похлопала Чарльза по руке.

— Ну что ж, это подходяще… Молодое окружение…

— У него есть сестра. Спокойная, миниатюрная девушка. Вот нас и будет четверо.

142