Все и немного больше - Страница 75

Ей вспомнился Моцарт.

— Вы не хотите мне сказать, потому что ревнуете к нему!

Генри Лиззаузр передернулся, словно от боли.

— Мисс Каннингхэм, я прошу вас… Вы сейчас расстроены… Пожалуйста, идите домой к родителям, они решат, как поступить с вещами, которые мистер Хорак оставил в вашем доме. — Очки без оправы сильно увеличивали его встревоженные, напуганные глаза.

Господи, это она, Алфея Каннингхэм, поднимает бучу и выставляет себя на посмешище, как еще одна из многих идиоток, околпаченных Джерри Хораком.

Она сбежала вниз по ступенькам. Входная дверь тут же закрылась, послышался звон цепочки.

В машине Алфея склонилась на руль. У нее не было сил возвращаться в позолоченную клетку, дарованную ей ее мучителями, — они наверняка знают о неверности Джерри и хихикают по этому поводу. Но куда ей направиться сейчас?

— Рой, — вслух произнесла она.

Дом Уэйсов на Кресчент-драйв никогда не был для нее таким же убежищем, как квартира над гаражом, да и раны, нанесенный ей Рой, еще не затянулись; и все-таки она направилась к этому небольшому оштукатуренному бунгало.

Дверь открыла Рой, одетая в шорты и просторную блузку.

Карие глаза ее расширились, рот раскрылся от удивления и лишь затем сложился в радостную, доброжелательную улыбку.

— Не могу поверить! — воскликнула она и повернулась к окну, чтобы громко крикнуть во двор: — Вы все! Ни за что не угадаете, кто приехал! Алфея! — Она сжала вялые ладони Алфеи, притянула ее к себе. — У нас Джошуа, Мэрилин и Би-Джей.

— Я проезжала мимо, — проговорила Алфея.

— У тебя все в порядке? Ты выглядишь какой-то расстроенной.

Со двора откликнулась Нолаби:

— Приводи Алфею сюда!

В маленьком заросшем дворике недавно была установлена треугольная печь из красного кирпича с вертелом, и возле нее — в ароматном дыму, в клетчатой спортивной рубашке и бермудах, вооруженный длинной вилкой — хлопотал над аппетитным поджаренным цыпленком Джошуа Ферно. Би-Джей поднялась на ноги — она тоже была в шортах, открывавших ее массивные ляжки. Мэрилин лежала в новом шезлонге красного дерева, широкое, не стесняющее движений платье не могло скрыть ее беременности.

Нолаби загасила сигарету и обняла гостью.

— Ты что-то давненько к нам не наведывалась, Алфея.

Би-Джей похлопала ее по плечу.

— Давно не виделись, — сказала она.

Мэрилин, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, пошевелилась, словно бы собираясь подняться и обнять Алфею.

— Нет, Мэрилин, — сказала Нолаби, озабоченно взглянув на нее. — Ты ведь знаешь, что говорят доктора.

— Слушай мать. Не вставай, — скомандовал Джошуа своей молодой супруге и протянул большую ладонь Алфее. — Я очень рад вас видеть.

Дружелюбные улыбки присутствующих привели Алфею в смятение: она чувствовала себя словно солдат в стане вражеских воинов.

— Я просто проезжала мимо, — повторила она. — Я, пожалуй, поеду.

Нолаби решительно возразила:

— Это будет очень глупо… Позвони домой и скажи, что ты ужинаешь у нас… Мой сын, — она игриво улыбнулась, взглянув на грузного, с брюшком, седовласого Джошуа Ферно, — устраивает грандиозный пикник, я собираюсь ставить в духовку свои знаменитые бисквиты… Надеюсь, ты их помнишь? А потом…

— Нет необходимости в дальнейшей рекламе, мама, — перебила ее Рой. — Алфея, ты останешься — и точка.

— Расскажи нам о художественной школе, — предложила Нолаби. — Рой говорит, что этот мистер Лиззауэр принимает только первоклассных художников и что… — Несколько минут Нолаби с присущей ей живостью излагала полученные из третьих рук сведения об институте.

На лице Алфеи играла холодная, вымученная улыбка.

Наблюдая за ней, Джошуа Ферно сказал:

— Алфея, девочка, похоже, тебе нужно немного взбодриться… Рой, проскочи мимо матери и дай подружке глоток того лечебного снадобья, что я принес на прошлой неделе.

— Ну-ну, Джошуа, — возразила Нолаби. — Ты ведь должен понимать, что девочки слишком юны, чтобы пить.

— Ой, тетя Нолаби, — вмешалась Би-Джей. — Когда вы только расстанетесь с такими устаревшими представлениями? Поверьте, колледж — это место, где девушка узнает, как обращаться с напитками.

— Би-Джей, — сказал Джошуа, — тебе для этого не нужен колледж. У тебя это в крови.

Смех и опять этот проклятый Моцарт, звучащий в голове! Алфея скрылась в кухне.

Рой последовала за ней.

— Что-то случилось, Алфея? — мягко спросила она. — Я могу тебе помочь?

— Господи, никак я попала в благотворительное общество!

— Нет, просто это Большая Двойка, — ответила Рой, поглаживая Алфею по руке.

При прикосновении руки подруги слезы брызнули из глаз Алфеи, и она ничего не могла с ними поделать, как это уже было накануне.

— Ну будет тебе, — неловко пробормотала Рой. — Пошли в мою комнату.

Розово-голубые детские обои в комнате были заменены на обои с желтыми розами. Рой собрала юбки и блузки, разбросанные на стульях, — несмотря на свою любовь к одежде, она не научилась обращаться с ней с должным уважением. Она принесла рулон туалетной бумаги, чтобы Алфея могла использовать его в качестве косметической салфетки.

Алфея промокнула бумагой глаза.

— Рой, Алфея! — раздался за окном крик Би-Джей. — Папа говорит, что цыпленок готов.

— Не ждите нас! — откликнулась Рой. — Мы придем чуть позже.

Алфея всхлипнула.

— Я продолжаю слышать эту музыку. Концерт Моцарта для валторны с оркестром… Я даже невзлюбила этого всеми чтимого Вольфганга Амадея… Рой, если бы музыка остановилась… если бы…